Теру-теру-бозу – традиционная японская самодельная куколка из белой бумаги или ткани, которую крестьяне вывешивали на окно каждую весну. Считалось, что этот амулет обладает волшебными свойствами: он «наколдовывает» хорошую погоду и способен остановить или предотвратить дождь. «теру» – это солнечный свет, а «бозу» – буддийский монах. Получается: «монах, который вымаливает солнечную погоду».

Даже в наше время дети делают теру-теру-бозу из бумажных или хлопковых салфеток и вывешивают за окно, чтобы «приманить» хорошую погоду, чаще всего перед школьным пикником. Когда они висят на ниточке, они болтаются и кивают головой – как будто молятся на дождь. Теру-теру-бозу по-прежнему очень распространены в Японии.

Варабэ ута ( – народная японская песня-заговор), которую полагается петь вместе с вывешиванием теру-теру-бозу:

Teru-teru-bauzu, teru bauzu
Ashita tenki ni shite o-kure
Itsuka no yume no sora no yo ni
Haretara kin no suzu ageyo

Teru-teru-bauzu, teru bauzu
Ashita tenki ni shite o-kure
Watashi no negai wo kiita nara
Amai o-sake wo tanto nomasho

Teru-teru-bauzu, teru bauzu
Ashita tenki ni shite o-kure
Sore de mo kumotte naitetara
Sonata no kubi wo chon to kiru zo

Теру-теру-бозу, теру-бозу!
Сделай так, чтобы завтрашний день был солнечным,
Таким, как иногда во сне бывает небо.
Будет солнечно – я подарю тебе золотой колокольчик.

Теру-теру-бозу, теру-бозу!
Сделай так, чтобы завтрашний день был солнечным,
Если ты исполнишь моё желание,
Мы напьёмся сладким допьяна.
--
Теру-теру-бозу, теру-бозу!
Сделай так, чтобы завтрашний день был солнечным,
Но если будут облака? и ты будешь плакать,
Тогда я оторву тебе голову.

Как и другие песни-заговоры, эта варабэ ута появилась очень давно, и её происхождение точно неизвестно. Существует версия, что всё началось с истории о монахе, который обещал крестьянам остановить сильный дождь и сделать так, чтобы погода была хорошей во время всего сезона. Когда монах не смог выполнить своё обещание, его казнили.

У теру-теру-бозу часто рисуют лицо «Хенохеномохедзи» или «Хехенономохедзи» – это лицо, состоящее из знаков хираганы, которое японские дети рисуют в школе, когда учат алфавит. «Хе» – это брови, «но» – глаза, «мо» – нос, третья «хе» – рот, а «дзи» обозначает подбородок и ухо.

Варианты такого «палка-точка-огуречика» разнятся, некоторые не используют «дзи», другие ставят после подбородка «дзи» шею

Теру-теру-бозу популярны, распространены и нередко появляются в аниме, фильмах и даже компьютерных играх. Например в игре «Parodius Tako wa Chikyuu o Sukuu» босс третьего уровня Molest-ar – теру-теру-бозу с лицом хенохеномохедзи.

В эндинге ОВА «В джунглях всё было хорошо, пока не пришла Гуу: Финал» главная героиня поёт варабэ ута про теру-теру-бозу.
Дизайн монстрика Нова из ТВ-шоу «Ultraman Leo» (и его продолжения «Ultraman Mebius») основан на теру-теру-бозу.

«Викпендия», пер. Russell D. Jones

Мё-о. ("Владыка секретного знания", санскрит). Воины, защищающие людей от демонов. Подчиняются буддам. Выглядят как огромные могучие воители с двуручными мечами из чистого света. Происходят из числа просветленных военачальников, не достигших статуса будд и бодхисаттв.

Сатори. Буквально это переводится как "Просветление". Сатори изображаются как люди среднего роста, с очень волосатой кожей и пронзительными глазами. Живут сатори в отдаленных горах как звери, охотясь на мелких животных и не встречаясь с людьми. Согласно легенде, такими становятся {даосы}, достигшие полного понимания Дао и Просветления. Они могут читать мысли собеседника и предугадывать каждое его движение. Люди от такого иногда сходят с ума.

Они. Большие злобные клыкастые и рогатые человекоподобные демоны, живущие в Аду (Дзигоку). Очень сильны и трудноубиваемы, отрубленные части тела прирастают на место. В бою используют железную палицу с шипами (канабо). Носят набедренную повязку из тигровой шкуры. Несмотря на свой внешний вид, очень хитры и умны, могут превращаться в людей. Любят человеческое мясо. Считается, что люди, не контролирующие свой гнев, могут превратиться в они. Особенно это относится к женщинам. Иногда бывают добры к людям и служат их защитниками.
Игра в салочки называется в Японии "онигокко" ("игра они"). Играющий-салка называется "они".

Бакэмоно. Небольшие уродливые демонические существа, живущие в темных горных пещерах неподалеку от поселений людей, которые они любят грабить. Сами по себе они весьма слабы, поэтому всегда нападают большим числом. Их самое опасное оружие - длинные и сильные зубы. Особенно они боятся буддийских храмов.

Гаки. Вечно голодные демоны, населющие один из буддийских миров - Гакидо. В них перерождаются те, кто при жизни на Земле обжирался или выбрасывал вполне съедобную еду. Голод гаки неутолим, но они не могут от него умереть. Они едят все что угодно, даже своих детей, но не могут насытиться. Иногда попадают в Мир Людей, и тогда становятся людедами. Изображаются как люди кожа-да-кости.

Асуры. Вечно воюющие демоны, населющие один из буддийских миров - Сюра-Кай. В них перерождаются желавшие власти и превосходства над другими. Изначально асуры (ед. число - асура) - это демоны индийского фольклора, восставшие против воли богов. Изображаются как могучие многорукие демоны-воины.

Бусо. Духи, поедающие человеческую плоть. Возникают из людей, умерших от голода. Они рыщут по темным ночным улицам в поисках своих жертв. Практически лишены интеллекта, способны думать только о еде. Выглядят как начинающие разлагаться трупы.

Дзасики-Вараси. Это добрые духи-домовые, поселяющиеся в домах и охраняющие его обитателей, приносящие им и дому процветание. Неизвестно, как дзасики-вараси выбирают себе дома. Если они из дома уходят, дом приходит в запустение. Обычно показываются людям в виде маленьких детей (обычно девочек) с волосами, собранными в пучок, и в кимоно. Дзасики-вараси предпочитают дома старой постройки, и никогда не живут в офисах. Обращаться с ними нужно как с маленькими детьми (вежливо и с добротой), и ведут они себя как дети - могут иногда устроить какую-нибудь шалость.

Сикигами. Духи, вызываемые магом, знатоком {Оммё-до}. Обычно они выглядят как маленькие они, но могут принимать формы птиц и зверей. Многие сикигами могут вселяться в тела животных и управлять ими, а сикигами самых сильных магов - могут вселяться в людей. Управлять сикигами очень непросто и опасно, так как они могут вырываться из под контроля мага и нападать на него самого. Знаток Оммё-до может направить силу чужих сикигами против их хозяина.

Яма-уба (Снежные люди). Горные духи. Проявляются в виде существ в рваных кимоно и вообще очень неопрятны. Заманивают путников высоко в горы и поедают их плоть. Обладают отличным слухом и обонянием. Бывают знатоками черной магии и ядов.

Сёдзё. Демоны глубин. Большие существа с рыжими волосами, зеленой кожей и плавниками на руках и ногах. Не могут долго находиться на суше без морской воды. Любят топить рыболовные суда и утаскивать моряков на дно. В древности за голову сёдзё в прибрежных городах назначалась награда.

Драконы (Рю). Самые сильные и могущественные существа на Земле, после богов. Очень красивые существа, наделенные огромными знаниями и мудростью. Они символизируют богатство, воду и мудрость. В отличие от европейских драконов, их тела длинные и тонкие, они лишены крыльев, а голова похожа на голову лошади с огромными усами и без ушей, с двумя рогами. Драконы обожают играть с облаками и вызвать ливни и ураганы. Они славятся своими богатствами и щедростью. Драконы обожают жемчуг, и ради редкой жемчужины готовы на многое.
Говорят, что высоко в горах есть огромный водопад. Карп, который сможет добраться туда, прыгая из реки в реку, становится драконом.

Каппа. Водяные духи, живущие в реках и озерах. Похожи на черепах, с панцырем, плоским клювом и зеленой кожей, ростом с 10-летнего ребенка. Каппа очень любят борьбу сумо и заставляют своих жертв сражаться с ними. Также они очень любят огурцы. Если лишить каппа воды, которую они носят на макушках, то они быстро умирают. Лучший способ для этого - поклониться каппа. Его вежливость возьмет верх, он тоже поклонится, и вода выльется. Каппа защищают воду от загрязнения, могут утаскивать проходящих мимо рек под воду и топить. Иногда питаются кровью людей и животных, высасывая ее через анус.

Тэнгу. Человекообразные существа с длинными красными носами и иногда крыльями - помесь человека и аиста. Часто одеваются как {ямабуси}. Считаются духами гор и обычно живут возле них. Иногда носят веер, вызывающий ужасные ураганы. Умеют летать. Говорят, что тэнгу не желают, чтобы люди жили в мире, поэтому они пытаются управлять историей людей и организовывать войны. Очень обидчивы, но прекрасные воины. Согласно легенде, великий полководец и герой Минамото-но-Ёсицунэ учился военному искусству у тэнгу.

Гномы (Коробокуру). Живут в джунглях, вдали от людей. Раса охотников и собирателей. Ростом около полутора метров, с длинными руками и кривыми ногами. Всегда нечесанные бороды и волосы, твердая шершавая кожа. Взаимная неприязнь с людьми.

Сикомэ. Воинственная раса существ, похожих на западных гоблинов. Кровожадные садисты, чуть выше людей и намного их сильнее, с развитой мускулатурой. Острые зубы и горящие глаза. Не занимаются ничем другим, кроме войн. Часто устраивают засады в горах.

Русалки (Нингё). Загадочные морские существа. Считается, что они бессмертны. Человек, съевший мясо русалки, может прожить очень долгую жизнь, фактически, сам стать бессмертным. Существует популярная легенда о девочке Яао-химэ, которой отец дал попробовать мясо русалки. Она прожила после этого 800 лет, сохранив облик 15-летней девочки. В честь нее построен храм.

Сятихоко. Морское чудище с головой тигра и телом рыбы, покрытым ядовитыми иглами. Для хождения по земле оно может превращаться в тигра. Обычно они плавают вокруг головы кита, следя за тем, чтобы кит не нарушал Закон Моря - "кит не может есть большую рыбу". Если кит нарушает этот закон, сятихоко забираются к нему в рот и зажаливают до смерти. В средневековье статуи сятихоко часто ставили в японских замках, как в Европе - статуи горгулий.

Привидения (О-бакэ). Неприятные существа, похожие на сгустки тумана. Они любят пугать людей, принимая различные кошмарные облики, и живут в дуплах деревьев и других темных местах.

Призраки (Юрэй и онрё). Души умерших и погибших, не находящие себе покоя. По проявлениям сходны с о-бакэ, но могут быть успокоены. Юрэй - души погибших, не осознавшие, что умерли, и потому являющиеся на месте гибели. Онрё - души несправедливо обиженных, преследующие своих оскорбителей.

Баку. Доброе привидение, поедающее плохие сны. Его можно вызвать, если написать его имя на бумажке и положить ее под подушку. Изображается похожим на чепрачного тапира (чепрачный тапир - большое южно-азиатское непарнокопытное млекопитающее с небольшим хоботом, ближайшие родственники - лошади и носороги).

Конаки Дзидзи. Буквально это переводится как "старик, плачущий как ребенок". Чудовище, могущее управлять своим весом. Обычно оно принимает вид младенца с лицом старика и лежит на дороге. Когда его кто-нибудь поднимет, оно начинает плакать и немедленно увеличивает свой вес во много раз, пока сердобольный странник не свалится под такой ношей.

Нурикабэ. Чудовище в виде большой невидимой стены, загораживающей проход. Если человек куда-то опоздал, потому что долго шел пешком, то говорят, что ему помешал нурикабэ. Иногда показываются людям в виде большой каменной стены на ножках и с маленькими ручками.

Иттан-момэн. Буквально это переводится как "Штука хлопковой ткани". Иттан-момэн - это длинная белая летающая полоса ткани, появляющаяся по ночам и душащая своих жертв, обертываясь вокруг шеи и головы.

Хитоцумэ Кодзо. Буквально это переводится как "Одноглазый парень". Лысые одноглазые чудовища, похожие на буддийских священников. Любят пугать людей.

Каса-но-Обакэ. Буквально это переводится как "Привидение-зонтик". Деревянный зонтик с одним глазом и одной ногой. Любят пугать людей.

Рокуроккуби. Буквально это переводится как "Женщина с длинной шеей". Женщина-чудовище, у которой шея в полночь вытягивается до невероятных размеров. Днем все выглядит нормально. Любят пить масло из фонарей и пугать людей.

По материалам с сайта www.anime.ru

Число "8" считается в Японии счастливым, а число "4" несчастливым. В некоторых домах отсутствуют квартиры с номером 4, а в ресторанах столики под таким номером, в больницах палаты. Четверка ассоциируется у японцев со смертью.

- нельзя спать головой на север, так в Японии кладут только покойников.

- Если в зеленом чае плавает чаинка стоя, то выпить такой чай с этой чаинкой к счастью.

- За столом нельзя втыкать японские палочки в еду. Так делают только на поминках, когда ставят плошку риса усопшему, то туда втыкают палочки.

- Нельзя за столом передавать еду из палочек в палочки. Так делают только тогда, когда после кремации передают фрагменты костей в урну.

- Нельзя фотографировать кладбища и места, где стоят статуи японских божеств. Говорят, что духи могут разозлиться. В некоторых местах запрещают фотографировать даже статуи Будды. На фоне статуи можно, а одну статую без людей нельзя.

- По возвращении с поминок японец останавливается перед порогом дома и бросает в себя щепотку соли, чтобы дух усопшего не проник в дом.

- Когда на ночном небе падают три звезды, то нужно загадать желание и оно непременно сбудется.

О тысячелетнем лисе

Чжан Хуа, второе имя которого Мао-Сянь, стал главой Ведомства работ. В это время возле могилы Чжао-вана, правителя удела Янь, объявился пестрый лис, который несколько лет принимал разные обличья. И вот однажды он превратился в студента и отправился навестить подчиненного Чжана. По пути он возле могилы спросил духа Хуабяо:
- Удостоюсь ли я приема у начальника работ Чжана в обличье, которое я принял, или же нет?
- Вы постигли сокровенное, - отвечал Хуабяо, - отказать вам никак не возможно… Однако подчиненный Чжан – человек высокомудрый. Боюсь, что его трудно будет поймать в ловушку. Если вы сунетесь – будете посрамлены и уйти от него вам никак не удастся. Вы не только погубите вашу сущность, обретенную вами на тысячу лет, но еще навлечете невзгоды на меня, старого Хуобяо.
Лис его не послушался и отправился к Хуа с неким тайным замыслом. Узрев пленительный облик юного отрока с чисто-белым лицом, подобным чистой яшме, каждое движение которого не давало отвести взор, красота которого не позволяла отвести глаз, - Хуа сразу же оценил его утонченность.
А тут еще он принялся рассуждать о достоинствах литературных произведений, оценивать их звучание и сущность – такого Хуа еще никогда не слыхивал.
И кроме того, он высказывал мнение о Трех историях, добирался до сути Ста авторов; вникал в высокие достоинства Лао и Чжуана, выявлял недосягаемые совершенства «Веяний» и «Од»; охватывал умом Десятерых совершенномудрых, прослеживал связи Трех творящих; оценивал восемь школ конфуцианства, выделял пять видов распорядка – и не было случая, чтобы Хуа не одобрил его неожиданные суждения.
- Разве у нас в Поднебесной встречаются подобные отроки? – вздохнув, сказал Хуа. – Если это не бес-оборотень, то, уж, конечно, лис.
Обмахнув скамью, он пригласил гостя на угощение, а сам расставил людей так, чтобы готовы были его задержать. Студент же этот сказать:
- Столь просветленный муж должен прочитать мудрых и быть снисходительным к толпе, ценить искусных и не чураться неумелых. Он не должен презирать стремящихся к учению – ведь такое презрение вряд ли согласуется с учением Мо-цзы о всеобщей любви.
Сказавши это, он хотел было удалиться, но Хуа уже велел людям охранять ворота и не дать ему выйти. Тогда он обратился к Хуа со словами:
- У вас в воротах поставлены всадники и латники. Должно быть, вы усомнились в вашем покорном слуге. Боюсь, приведет это к тому, что все люди в Поднебесной замкнут свои языки и не станут высказываться, а способные к мудрым суждениям мужи будут глядеть на ваши ворота издали, входить не будут. И вам, просвещенный господин, придется пожалеть об этом.
Хуа ничего не ответил, но зато велел своим людям охранять его построже. Как раз в это время начальник уезда Фэнчэн – Лэй Хуань, второе имя которого Кун-Чжан, муж, постигший суть всех вещей, - приехал навестить Хуа. Хуа же поведал ему о том студенте. Кун-Чжан заметил:
- Если вы сомневаетесь в нем, то почему бы вам для испытания не кликнуть собак?
Хуа тотчас приказал испытать его собаками, но тот ничуть не испугался.
- Небо родило меня способным и мудрым, - сказал лис, - а вы сочли меня за нечисть и испытываете меня собаками. Да пусть будет тысяча испытаний и десять тысяч проверок – они меня никак не обеспокоят.
Услышав такие слова, Хуа исполнился гнева:
- Несомненно, это настоящая нечисть. Я слышал, что если Чимэй боится собак – это признак твари, которой несколько сотен лет. Однако старого тысячелетнего оборотня так не опознаешь. Но если осветить его огнем тысячелетнего дерева, да еще сухого, он вмиг предстанет в своем подлинном облике.
- Тысячелетние святое дерево! – сказал Кун-Чжан – Откуда же его взять?
- В мире поговаривают, - ответил Хуа, - что дереву Хуабяо перед могилой Яньского Чжао-вана уже есть тысяча лет.
И он послал человека срубить Хуабяо. Когда посланный приблизился к месту, где было дерево, внезапно в воздухе появился мальчик в синей одежде.
- Зачем вы сюда пришли? – спросил он.
- К начальнику работ Чжану, - ответил посланный, - пришел на прием какой-то отрок, весьма способный и искусный в речах. Начальник усомнился, не оборотень ли это, и послал меня за Хуабяо, чтобы осветить его.
- Этот старый лис лишился ума, - сказал одетый в синее, - он не послушал совета, и вот сегодня до меня дошла беда, и мне от нее никуда не убежать.
Он зарыдал – полились слезы – и мгновенно исчез. А посланный срубил дерево, из которого при этом вытекла кровь, и отнес его начальнику. Дерево зажгли, осветили им студента, - оказалось, это пестрый лис.
- Эти две твари недооценили меня, - заявил Хуа, - больше таких тысячелетних оборотней не будет.
И велел его сварить.

В давние, давние времена стоял в одной деревне старый храм. И все было бы ничего, если бы не поселился в том храме оборотень. Стали люди бояться к храму подходить: то покажется им, что ступени скрипят, а то вроде и смеется кто-то. Жуть, да и только!

Вот как-то раз собрались жители деревни в доме у старейшины, думать стали, как оборотня усмирить. И так прикидывали, и эдак, а ничего решить не могли. Кто же по собственной воле ночью в храм пойдет?

А в это самое время пришел в деревню торговец снадобьями. Звали его Тасукэ, был он молод, а потому ничего не боялся.

- Да неужели никто с оборотнем справиться не может? - пожал плечами Тасукэ. - Ладно, помогу вам - сам в храм пойду.

Дождался он ночи и в храм отправился. А осенью ночи тихие: ни звука кругом. Сидел Тасукэ в храме, сидел, скучно ему стало, он и зевнул. Да так громко! Запело эхо на всю округу, все вторит, вторит, остановиться не может.

Наконец, стихло все. Видит Тасукэ - стоит перед ним оборотень, улыбается.
- Ты кто такой? - спрашивает. - Смельчак, что ли? Один ко мне пришел?
- Конечно, один. А то с кем же? - не понял Тасукэ и снова зевнул.
Оторопел оборотень:
- Так ты что же, меня не боишься?
- Что значит бояться? - не понял Тасукэ.
- Чудак ты, да и только! - захихикал оборотень. - Все люди на свете чего-нибудь боятся. Вот ты чего боишься?

- Отстань от меня, - рассердился Тасукэ. - Не возьму в толк, о чем ты речь ведешь.

Примостился оборотень рядом с Тасукэ и объяснять принялся:
- Понимаешь, - говорит, - ты обязательно чего-нибудь бояться должен. Вот я, к примеру, оборотень. Меня все боятся, потому в храм не ходят.

- Кто ты? Оборотень? - переспросил Тасукэ. - Никогда бы не поверил!
- Да, я - оборотень, - гордо ответил тот. - Ты тоже меня должен бояться!
- Ну вот еще! - ответил Тасукэ. - Дурак я что ли тебя бояться. Уж если я чего и боюсь, то это золотых монет. Как увижу - мурашки по коже.

- Ну, я же говорил, говорил! - обрадовался оборотень. - Все на свете чего-нибудь боятся.

- Все? - не поверил Тасукэ. - И ты тоже?
- Я? - задумался оборотень. - По правде говоря, боюсь я вареных баклажанов. Запах у них противный, с ума меня сводит.

Посмотрел оборотень в окошко, заторопился.
- Светает уже, пора мне уходить, - говорит. - Приходи завтра - я тебя пугать буду!

На следующую ночь Тасукэ снова отправился в храм. Захватил он с собой большой чан с крышкой и много-много баклажанов принес. Сварил их, крышкой закрыл и ждать стал, когда оборотень пожалует.

В полночь явился оборотень. Идет, потом обливается. Присмотрелся Тасукэ получше, видит - несет оборотень большой мешок. Отдышался и говорит:

- Ну, готовься, сейчас я тебя пугать буду!
Вынул он из мешка горсть золотых монет и в Тасукэ швырнул.
- Ну что, страшно тебе? - спрашивает. - Сейчас еще страшнее будет!
Бросился Тасукэ от оборотня, бегает по храму и кричит:
- Ой, боюсь! Ах, боюсь!
Обрадовался оборотень.
- Все чего-нибудь боятся! - кричит.
Бегал Тасукэ по храму до тех пор, пока оборотень весь пол золотом не усьшал. А потом подбежал к чану, да крышку-то и открыл. Вырвался оттуда пар, и наполнился храм запахом вареных баклажанов.

Поморщился оборотень, задергался весь, а потом опрометью из храма бросился. Выбежал в сад, да за дерево схватился, глядь - и в гриб превратился, большой-пребольшой.

Обрадовались жители деревни, что от оборотня избавились. Накупили у Тасукэ в благодарность много-много трав и снадобий. А потом пошли в храм золотые монеты собирать. Смотрят - а это и не монеты вовсе. а грибочки. Так ни с чем они и ушли.

А Тасукэ дальше отправился, и везде об оборотне из старого храма рассказывал.

А что же стало с большим грибом? Он, говорят, до сих пор у храма стоит. Сначала его съесть хотели, да раздумали: может, он ядовитый, раз оборотнем раньше был?

Тории (букв. «птичий насест») — ритуальные врата, устанавливаемые перед кумирнями или святилищами японской религии синто. Традиционно они представляют собой выкрашенные в красный цвет ворота без створок, из двух столбов, соединенных поверху двумя перекладинами.
Считается, что тории обозначают вход в «другой, потусторонний мир» — владения ками, где каждый пришедший может пообщаться с духами и божествами синто, вознести молитву, привлекая внимание духов хлопком в ладоши или ударом ритуального колокола.
Число установленных в стране тории подсчитать невозможно. Дело даже не в огромном количестве самих синтоистских храмов — а их ныне в Японии насчитывается более 85 тысяч. Каждый храм, большой или малый, может иметь по нескольку ворот. Считается, что человек, добившийся успеха, должен пожертвовать храму тории.
Перед некоторыми, например, как перед храмами Инари, может быть множество тории, образующих настоящие коридоры на протяжении всего пути к святилищу. Но часто тории можно увидеть стоящими посреди чистого поля, на скале или в воде. Они посвящены ками этих мест.

Размер таких ворот может быть самым различным — от огромных, едва ли не циклопических сооружений высотой в несколько десятков метров до миниатюрных, в 1,5 метра высотой, пройти в которые можно лишь нагнувшись. Они могут одиноко возвышаться над тропинкой или дорогой, а могут составлять целую колоннаду, пусть даже напоминающую чем-то частокол из жердей.
В древности тории делали из неошкуренных стволов криптомерии, подчеркивая естественную красоту древесины. И до сих пор наиболее традиционные святилища, например, в Исе, следуют этому обычаю.
Обычай покрывать тории ярким красным лаком пришел из Китая, и это, несомненно, самый распространенный и привычный нам вид тории. Для более крупных сооружений употребляют целые стволы огромных, в два обхвата японских криптомерий. Бывают, хотя и достаточно редко, тории, сваренные или склепанные из железных балок, сквозь внешнюю карминную покраску которых со временем начинает пробиваться ржавчина. Встречаются храмовые ворота из бронзы и даже гранита. Нередки возводимые, особенно в последнее время, сооружения из некрашеного железобетона, зачастую теряющиеся на фоне обычной городской цветовой гаммы — серых стен домов и запыленного асфальта, хотя строители, пытаясь хоть намеком придать им традиционный вид, покрывают застывающий бетон столбов узором, напоминающим шершавую кору криптомерий.

Своеобразной визитной карточкой Японии стали ворота в храм на маленьком островке МиЯдзима неподалеку от Хиросимы. Здесь примерно 850 лет назад (когда на месте Москвы стояло лишь несколько крестьянских домов!) было воздвигнуто изумительное по красоте святилище Ицукусима, посвященное морскому божеству.
Строители вынесли пурпурно-красные 16-метровые тории, срубленные из камфарного дерева, прямо в прибрежные воды. Если подплываешь к Миядзима со стороны моря в часы прилива, кажется, будто из воды выбиваются огненные струи, образующие контур храмовых ворот.
Но тории Миядзима поражают и во время отлива, когда вода отходит от берега на 300 метров и к воротам можно подойти посуху. Тогда глазу открывается поросшее зелеными водорослями основание столбов, и начинаешь понимать, что это чудо было некогда воздвигнуто не Божьим промыслом, а трудом обыкновенных японцев, обладавших не только необходимыми строительными навыками, но и великолепным чувством красоты. Ведь они поистине вписали храм и его тории в окружающий ландшафт, как ювелир врезает бесценный драгоценный камень в не менее великолепную оправу.
Тории характерны для Японии. В других странах их можно обнаружить очень редко и лишь в местах компактного обитания японских землячеств, если они получают разрешение на возведение собственного синтоистского святилища. Правда, бывали времена, когда японцы строили синтоистские храмы на захваченных в результате войн землях. Так, довольно активно эти культовые сооружения возводились на территории МаньЧжоу-Го, на оккупированных землях в Юго-Восточной Азии. Но после поражения Японии в 1945 г. практически все они были разрушены.

Легенда о происхождении тории гласит, что однажды Аматэрасу, богиня-солнце, рассердившись на своего брата Сусаноо, бога грома, за то, что тот по необузданности нрава разорил её рисовые поля, спряталась в пещере и завалила вход в неё огромным валуном. Весь мир тотчас погрузился во тьму. Перепуганные люди не знали что делать, ведь все они были обречены на гибель, если солнце не вернется озарять землю. Тогда, по совету одного мудреца, они возвели огромный птичий насест, на который посадили всех своих петухов. Когда птицы начали кукарекать, поднялся невообразимый гвалт. Аматэрасу, заинтригованная шумом снаружи, чуть отодвинула камень у входа в пещеру, чтобы посмотреть, что происходит. В тот самый момент борец сумо, увидев щель в скале, сквозь которую пробивается солнечный свет, подбежал и отодвинул валун от входа в пещеру.

По второму варианту Аматерасу глубоко обиделась на родного брата Сусаноо и заперлась в глубоком каменном гроте. Без света и тепла все живое на земле стало гибнуть. Тогда озабоченные судьбой мира, боги решили выманить светлую Аматерасу из пещеры. Зная любопытство богини, на ветках стоящего рядом с гротом дерева повесили нарядное ожерелье, рядом положили зеркало и велели громко петь священному петуху. На крик птицы Аматерасу выглянула из грота, увидев ожерелье, не удержалась от искушения его примерить. А в зеркало не могла не посмотреться, чтобы оценить украшение на себе. Как только светлая Аматерасу заглянула в зеркало, мир озарился и остается таким по сей день.

В связи с разными вариантами приведем выдержку из "Кодзики - записки о деяниях древности" (свиток 1, глава 12) в переводе Е.М.Пинтус:

И вот тогда Великая Священная Богиня Аматэрасу оо-ми-ками, увидев [это], испугалась и, отворив дверь Амэ-но-ивая - Небесного Скалистого Грота, укрылась [в нем]. Тут вся Равнина Высокого Неба погрузилась во тьму, в Тростниковой Равнине-Серединной Стран) повсюду темень стала. Из-за этого вечная ночь наступила.
Тут голоса множества злых богов, как летние мухи [жужжанием] все наполнили, всюду беды произошли.
Тогда восемьсот мириад богов собралось-сошлось у Амэ-но-ясу-но кава - Небесной Спокойной Реки, сыну бога Така-ми-мусуби но ками Омоиканэ-но ками - Богу Размышляющему наказал" размышлять, собрали долгопоющих птиц из Вечного Царства заставили петь, добыли небесную крепкую скалу с верхнего течение Амэ-но-ясу-но кава - Небесной Спокойной Реки, добыли железо и небесной рудной горы, нашли небесного кузнеца [по имени] Амацумара Исикоридомэ-но микото - Богине-Литейщице наказали изготовит зеркало, Тама-но-я-но микото - Богу-Предку Гранильщиков наказал изготовить длинную нить со множеством [нанизанных] магатам призвали Амэ-но-коянэ-но микото - Бога Возносящего и Футодамано микото - Бога Приносящего и заставили [их] у оленя-самца " небесной горы Кагуяма вывернуть лопатку, взять небесное дерево Хахака с небесной горы Кагуяма и исполнить гадание.
Густоветвистые деревья Масакаки с небесной горы Кагуяма, выкопав с корнями, к верхним веткам прикрепили длинные нити со множеством магатама, на средние ветки навесили большущее зеркало, к нижним веткам подвесили белые, голубые лоскуты нигитэ, и все эти различные вещи бог Футодама-но микото благоговейно, для преподношения [богине Аматэрасу], держал, а бог Амэ-но коянэ-но микото сильное молитвословие благоговейно вознес, а Амэ-но-тадзикара-о-но микото - Небесный Бог-Муж Могучих Рук у двери [грота] притаился, а Амэ-но-удзумэ-но микото - Небесная Богиня Отважная, рукава подвязав лозой," с небесной горы Кагуяма, из небесной лозы Сасаки сетку кадзура сделав, листья Саса с небесной горы Кагуяма пучками связав, пустой котел у двери Небесного Скалистого Грота опрокинув, ногами [по нему] с грохотом колотя, в священную одержимость пришла" и, груди вывалив, шнурки юбки до тайного места распустила.
Тут Равнина Высокого Неба ходуном заходила - все восемьсот мириад богов разразились хохотом.
Тогда Великая Священная Богиня Аматэрасу-но оо-ми-ками, странным это сочтя, дверь Небесного Скалистого Грота чуть приоткрыла и молвила изнутри: "Я сокрыться изволила, из-за этого Равнина Высокого Неба вся погрузилась во тьму, да, я думаю, и Тростниковая Равнина-Серединная Страна тоже вся во тьме. С какой же стати Амэ-но удзумэ потешает [вас], да и все восемьсот мириад богов хохочут?" -так молвила.
Тогда Амэ-но-удзумэ сказала: "Есть высокое божество, превосходит тебя - богиню. Вот [мы] и веселимся-потешаемся", - так сказала. А пока так говорила, боги Амэ-но коянэ-но микото и Футодама-но микото, то зеркало принеся. Великой Священной Богине Аматэрасу оо-ми-ками [его] показали, и тогда Великая Священная Богиня Аматэрасу оо-ми-ками еще больше в удивление пришла, постепенно из двери вышла-выглянула, и тут тот бог Амэ-но тадзикара-о-но микото, что у двери [грота] притаился, взял ее за священные руки и вытащил [наружу], а бог Футодама-но микото тут-то веревку-заграждение позади нее и протянул, и сказал: "Отныне возвращаться туда не изволь", - так сказал.
И вот, когда Великая Священная Богиня Аматэрасу-но оо-ми-ками выйти [из грота] изволила, тут и Равнина Высокого Неба, и Тростниковая Равнина-Серединная Страна, сами собой, озарились светом.
Тут восемьсот мириад богов, посовещавшись, бога Хая-Сусано-о-но микото заставили тысячу столов заполнить [искупительными дарами], а еще [ему] бороду обрезали, ногти на руках и на ногах заставили сорвать, и [с Равнины Высокого Неба] изгнали [его] божественным изгнанием.

Молодая женщина тяжело болела и, собравшись умирать, сказала мужу: "Я так тебя люблю, что не хочу тебя покидать. Не уходи от меня к другой женщине. Если ты это сделаешь, я буду возвращаться к тебе привидением и постоянно тебя тревожить".

Вскоре она оставила этот мир. Три месяца соблюдал муж её последнюю волю, но потом встретил другую женщину и полюбил её. Они решили пожениться.

Сразу после помолвки к вдовцу стало являться привидение жены. Каждую ночь она упрекала за то, что он не держит слова. Вдобавок она оказалась прозорливой: точно перечисляла ему всё, что происходило между ним и его новой возлюбленной. Когда бы он ни дарил невесте подарок, она точно описывала его. Привидение даже повторяло разговоры между ними, и это так раздражало вдовца, что он не мог спать. Кто-то подсказал ему обратиться к мастеру дзен, жившему неподалёку от деревни. Наконец, отчаявшись, несчастный вдовец отправился к нему за помощью.
- Значит, твоя бывшая жена стала привидением и знает всё, что ты делаешь, - заключил мастер. - Что говоришь, что даришь любимой - всё знает она. Она должна быть очень знающим привидением. Таким привидением гордиться нужно. Как только она появится, заключи с ней договор. Скажи, что раз она всё знает и от неё ничего не скрыть, то - если она сумеет ответить тебе на один вопрос - ты обещаешь расторгнуть помолвку и остаться одиноким.
- Какой же вопрос я должен задать? - спросил тот.

Монах ответил:
- Возьми полную горсть соевых бобов и спроси её, сколько именно бобов у тебя в руке. Если она не сможет ответить, то ты поймёшь, что она всего лишь плод твоего воображения и больше тебя беспокоить не будет.

Едва только явился дух жены, вдовец польстил ей, сказав, что она знает всё.
- И в самом деле, - отвечало привидение, - знаю и то, что ты сегодня был у мастера дзен.
- Ну, если ты столько знаешь, скажи-ка, сколько бобов у меня в руке, - потребовал вдовец.

Отвечать на вопрос уже было некому - привидение исчезло.

Гань Бао. «Записки о поисках духов»

Постепенно Бао-гун* снискал себе славу небожителя. Слух о нем распространился по Поднебесной и достиг ушей справедливого и благородного человека( старца по имени Чжан Сань.
Старец этот никого не обманывал, был добр к людям, и люди за это платили ему добром. Как-то раз старец вспомнил, что три года назад Чжао Да задолжал ему четыреста медяков, и отправился к нему в деревню Тава. На месте прежней лачуги стоял большой новый дом. Чжао Саню сказали, что Чжао Да разбогател, и теперь все величают его господином Чжао.
Старик постучался и крикнул:
— Чжао Да! Чжао Да!
— Кто меня кличет, кому я понадобился?
Ворота распахнулись, и появился Чжао Да. Его не узнать было в новеньком халате и новенькой шапке.
- Я-то думаю, кто бы это мог быть, а это, оказывается, ты, брат Чжан Сань!
— Раньше вы что-то не называли меня братом, — заметил Чжан Сань и сказал: — Хотел бы получить свой долг.
— Стоит ли говорить о таких пустяках! Да ты заходи!
Старика провели в дом, усадили. К немалому своему удивлению, Чжан Сань заметил, что вся комната заставлена черными тазами.
Чжао Да принес деньги. Чжан Сань спрятал их за пазуху и поднялся.
— Дайте мне еще таз, и будем считать, что с долгом покончено.
— Бери какой хочешь!
Чжан Сань выбрал самый черный и отправился в путь.
До селения, где жил старик, было три ли. Когда он шел лесом, вдруг налетел ветер и стал накрапывать дождь. Чжан Сань поежился от холода и выронил таз.
— Ой, больно! — простонал кто-то рядом. Чжан Сань с опаской огляделся, дважды плюнул, подобрал таз и пошел дальше.
Едва доплелся старик до дому. Но только собрался сесть передохнуть, как снова услышал стоны:
— Пожалейте, дядюшка!
— Кто ты? — спросил старик.
— Я — Лю Ши-чан, торговец из деревни Бабао округа Сучжоу. Была у меня жена и трехлетний сынишка. Как-то возвращался я домой на осле, вез много товару, и пришлось заночевать доме Чжао Да. Они с женой меня убили, тело сожгли, а пепел смешали с глиной. Расскажите про это Бао-гуну, дядюшка, пусть отомстит за меня!
Послышался плач, да такой жалобный, что Чжан Саню стало не по себе. Позабыв о своих недавних страхах, старик тронул таз: -Эй!
— Да, дядюшка!
— Я бы пожаловался, но боюсь — Бао-гун не поверит мне. Так что придется и тебя взять с собой.
— Возьмите, дядюшка.

Всю ночь старик от волнения не мог сомкнуть глаз. Едва рассвело, он взял таз, запер дом и отправился в Динъюань. Ямынь еще был закрыт, когда старик пришел в город.
Но вот наконец ворота распахнулись, и начальник уезда поднялся в зал. Чжан Сань вошел, опустился на колени и попросил начальника за него заступиться.
— На что жалуешься? — осведомился Бао-гун.
Чжан Сань сказал, что Чжао Да из Таво ему задолжал, потом долг вернул и в придачу дал таз. Таз обижен и просит о помощи.
Говорил старик сбивчиво, Бао-гун не сразу понял, в чем дело, решил, что тазом зовут свидетеля, и приказал его вызвать. Ответа не последовало. Бао-гун подумал, что старик выжил из ума, поэтому не стал сердиться, только велел служителям вывести его из зала.
— Эй, таз! — крикнул Чжан Сань, выйдя из ямыня.
— Я, дядюшка!
— Что же ты не явился? Ведь сам просил пожаловаться Бао-гуну!
— Духи — стражи ворот меня не пустили**. Так и скажите господину начальнику.
Чжан Сань снова стал кричать, что его обидели. Вышел служитель:
— Ты все еще здесь, старик? Чего орешь?
— Доложите господину, что мой таз у входа задержали духи, — попросил Чжан Сань.
Бао-гун велел впустить старика, выслушал, написал заклинание против духов, сжег его и снова позвал:
— Таз!
Ответа не последовало.
— Что за безобразие! — стукнул Бао-гун по столу. — Я уважил твою старость, выслушал тебя, а ты смеешь меня морочить?! Дать ему десять палок!
Служители не замедлили исполнить приказание. Старик забрал таз и заковылял к воротам. За углом он остановился, поставил таз на землю и вдруг услышал:
— Ох, ногу отдавили!
— Чудно! Почему же ты опять молчал?
— Не мог же я голым предстать перед самим Повелителем звезды!*** — пропищал таз. — Прошу вас, дядюшка, попробуйте еще раз!
— Я уже получил десять палок, и если еще раз сунусь, не сносить мне головы!
Но таз так умолял, что старик разжалобился и повернул назад. На сей раз он не посмел громко кричать, а пробрался в зал через боковой вход. Служители как раз толковали про него, шутили и смеялись, как вдруг увидели, что он опять явился. Вывести его было невозможно. Он сел на пол и вопил, что его обидели. Бао-гун велел привести упрямца.
— Ты зачем опять явился? Мало тебе всыпали? Чжан Сань с поклоном ответил:
— Таз говорит, что не посмел предстать перед вами голым. Велите дать ему какое-нибудь платье, и он придет.
Слуга принес халат, старик взял его и направился к выходу. За ним последовал служитель, опасаясь, как бы старик не сбежал. Чжан Сань прикрыл таз халатом и спросил:
— Ну, а теперь пойдешь со мной?
— Пойду, дядюшка.
Старик снова вошел в ямынь, поставил таз посреди зала и опустился рядом с ним на колени.
— Таз явился? — громко произнес Бао-гун.
— Явился, господин! — донесся из-под халата голос.
Кто слышал, диву дался. И пришлось Чжан Саню рассказать про то, как обидели Лю Ши-чана.

*Бао-гун – Господин Бао или князь Бао; так в просторечии называли известного своей мудростью правителя Кайфына Бао Чжена (999-1062) – Бао Сяосу-гун, Т.Е. Почтительный и Строгий Князь Бао.
** В народном пантеоне особым почетом пользовались мыньшэни – два духа – стражи ворот. Их красочные изображения больших размеров вывешивались обычно при дверях правительственных зданий – по одной на каждую половинку двери. Это человеческие фигуры, одетые в доспехи древних полководцев, с алебардами в руках и с искаженными от гнева лицами. Им вменялось в обязанность охранять входы от вторжения нечистой силы и всяких духов. Вот почему дух таза и жалуется, что его не пропустили.
*** Дух таза, как персонаж, представитель духовного мира, намекает на то, что Бао-гун является земным воплощением духа звезды Куйсин.

Ян-Инь левое-правое верх-низ свет-тень будущее-прошлое открытое-закрытое небо-земля внешнее-внутреннее наличие-отсутствие мужское-женское белое-черное Солнце-Луна день-ночь большое-маленькое твердое-мягкое жар-холод острое-тупое...и т.д. ))

На Востоке левая сторона тела считается янской, поскольку именно слева находится сердце. Чтобы определить характер движения, нужно судить по тому, куда это движение направлено.

Например, направление снизу вверх - янское, потому что обращено вверх (Ян).

Изнутри наружу - также янское; снаружи вовнутрь - иньское.

Энергии инь и ян взаимодействуют друг с другом благодаря движению пяти первоэлементов: Дерево, Огонь, Земля, Металл, Вода. Пять элементов находятся в постоянном взаимодействии, порождают и разрушают друг друга в определенной последовательности. Эта система называется У-син. Что в дословном переводе звучит как «5 движений» или «5 вращений».

Мир. В древнем синтоизме идея иного мира была выражена в таких концепциях, как Высшие Небесные Долины (Такама-га-хара), жилище самого высшего ками, Страна Изобилия, Вечной Жизни (Токоё-но-куни), а также мир мертвых призраков, злых духов (магацухи) и низший мрачный Мир Тьмы (Ёми-но-куни). Современный храмовый синтоизм, конечно же, не трактует эти миры столь традиционно. Для многих людей подобные метафизические концепции всегда оставались туманными и неопределенными, тем более что выяснять природу духов из иных миров считалось табу. Вместо того чтобы заниматься теоретизированием по поводу невидимых миров, храмы утвердили себя как священные места, куда можно пригласить ками и где прихожане в состоянии почувствовать его присутствие. Мир, в котором мы живем, развивается от хаоса к порядку, от размежевания и противоречий к гармонии и единству. Точно так же, подобно тому как развивается природа, совместными усилиями многих людей достигается и порядок в обществе. Синтоизм утверждает, что в этом мире есть безграничные возможности развития жизненной энергии. Синтоизм не изолирован от мира, наоборот, он стремится включить в себя все сущее. Это относится как к органическому, так и к неорганическому миру. Вся природа — люди, животные, горы, реки, растения и деревья — все существует благодаря воле ками и получает их благословение, дабы этот мир стал еще совершенней. Мир не находится в оппозиции к человеку, не противопоставлен ему. Наоборот, он благословлен ками и развивается во взаимодействии с ними, становясь гармоничным. Синтоизм не пессимистичен, он оптимистичен. Мир изначально хорош. Но это не значит, что человек в этом мире обязательно будет счастлив. Счастье — удел иного мира.

Человек. Человек — ребенок ками, и потому он также изначально благ. В действительности не существует границы, отделяющей человека от ками. В некотором смысле люди уже являются ками, в другом смысле — им предстоит стать ками. Человек обязан ками и своим предкам жизнью, которая почитается как святыня. Свою жизнь и свой дух он получает от ками, и в то же время он обязан жизнью родителям, дедам и предкам, жившим на протяжении многих веков. И ками, и предки любят и оберегают его. Чтобы поддерживать свое существование, человек нуждается и в природе, и в обществе. Он социален и не может жить в изоляции.

Человек испытывает глубочайшую признательность к ками и своим предкам за дар жизни и за их всеобъемлющую любовь. Такую же благодарность он испытывает по отношению к своей семье, своей общине и всей нации. Его жизнь — благословенный дар, поэтому он должен брать на себя ответственность перед обществом и вносить свой посильней вклад во всё, что ему доверено.

У каждого человека есть личность, благодаря которой он отличается от других, становится неповторимым. К личности, данной человеку ками, добавляются семейные традиции, а также влияние многих других людей и общества. Все это вместе формирует его характер. Однако в синтоизме нет места единоличным устремлениям. Эгоизм противоречит самому духу богослужения. Для синтоиста первостепенны общественные интересы и процветание всей общины. Впрочем, это не означает, что права индивидуума и семьи игнорируются. Наоборот, и личность, и авторитет семьи полностью поддерживаются обществом.

Каждому человеку от рождения присуща определенная миссия в жизни. С одной стороны, на нем лежит ответственность за воплощение в жизнь идеалов и надежд его предков. С другой стороны, он обязан с любовью и заботой относиться к своим потомкам, дабы они тоже смогли постичь идеалы и надежды духов предков. И потомки, и предки принадлежат одному роду. Никогда нельзя забывать о почитании своих предков. Только так человеческая жизнь обретает смысл, и задача, ради которой человек пришел в этот мир, будет выполнена. Учитывая то, что человек может стать совершенным, его теоретически почитают как ками. Выраженная в словах сила такого благословения (котодама) способна произвести в характере человека глубокую трансформацию. Но на практике людей не называют при жизни ками, это измерение своего бытия они обретают лишь после смерти.

Этика: добро и зло. Стандарты поведения, как индивидуальные, так и общественные, поначалу передавались от одного поколения к другому устно. Позднее они в виде правил были записаны в таких книгах, как Кодзики, Нихон секи и Тайхо-рё («Законы Тайхо»), ставших общепризнанными канонами.

Стабильность японского общества во многом объясняется соблюдением традиций, обычаев и предписаний, которые были достаточно гибкими и отвечали требованиям каждой новой эпохи. Такие моральные критерии, как добро и зло, варьировались в зависимости от каждой конкретной ситуации. Синтоистское понимание истины исходит из того, что ценности нашего мира постоянно меняются. Например, согласно синтоистской этике, ни секс, ни богатство, ни убийство не рассматриваются как безусловное зло.

При родовой системе организации общества, когда члены коммуны были связаны друг с другом прямыми кровными узами, превалировали общественные ценности. Социальный порядок регулировался простыми правилами, созвучными с относительно примитивным общественным строем того периода. Внутри социальных групп, имеющих кровные или географические связи, крайне редко встречались антисоциальные элементы. Духовным стержнем общества были ритуалы ками, и потому человеческие взаимоотношения так или иначе зависели от службы божеству. Поведение людей во многом обусловливалось обрядами поклонения (мацури) божествам-ками.

Когда в Японию пришли континентальные религии, включая буддизм и конфуцианство, социальная жизнь усложнилась и появилась необходимость в правительстве, что повлекло за собой смещение этических акцентов в обществе. Более того, синтоизм смешался с конфуцианством и утратил свою первозданность. Таким образом, исходные синтоистские концепции поведения исчезли, но этические нормы, возникшие во время ритуалов ками, выжили и сохранились до наших дней в относительно неизменном виде.

В древнем синтоизме понятия добра и зла, удачи и неудачи, хорошего и плохого выражались терминами, указывающими на наличие или отсутствие практической ценности: ёси (хорошо), аси (плохо).

Душа человека есть благо. В синтоизме нет понятия врожденного греха. Человек по своей природе изначально безгрешен, и мир, в котором он живет, тоже хорош, ибо это мир ками. Иными словами, зло не присуще человеку и миру. Оно вторглось сюда извне. Соблазны и злые помыслы явились из мира тьмы. Их приносят злые духи, которых зовут магацухи. Зло, творимое магацухи, называется мага. Таким образом, зло — это недуг, временная болезнь. Душа человека чиста и безгрешна, но его плоть и чувства подвержены соблазнам. Человек творит зло, когда чувствует себя потерянным, обделенным и лишен возможности жить нормально.

В современном синтоизме нет твердых и неизменных моральных канонов. И добро, и зло относительны. Смысл и ценность того или иного поступка зависят от обстоятельств, мотивации, целей, времени, места и так далее. В любом случае сердце человека должно быть искренним, а его поведение — уважительным и безупречным. Необходимо уничтожить в себе злобу, эгоизм, стремление к соперничеству и нетерпимость. Следует учиться прощать. Человеку нужно развивать в себе добросердечие, сочувствие к окружающим и способность взаимодействовать с ними. То, что нарушает социальный порядок, мешает служению ками и гармонии в мире, является злом. Всякое зло, включая катастрофы, загрязнение окружающей среды и даже природные аномалии, создается злыми духами, которых необходимо изгонять. Таким образом, необходимо различать добро и зло, а различить их человек может только в своей душе с помощью ками. Чтобы правильно судить о добре и зле, потребен союз с божеством. Такого союза человек достигает, очистив свое сознание и приблизившись к ками во время богослужения.

Спасение. Мир ками не отделен от людей, поэтому у человека нет необходимости искать спасения в ином, трансцендентом мире. Он обретает спасение, привнося ками в свою повседневную жизнь дома и на работе, а также во взаимоотношения с другими людьми, тем самым способствуя гармоничному развитию мира. Наивысшим выражением этого представления стал миф, где ками спускается из священной небесной страны (Такама-га-хара) в мир людей, который также становится домом ками. Во время богослужения (мацури) духи (рэйкон), ками и духи предков приглашаются из Высших Небесных Долин, Страны Вечности в храм или другое чистое место; злые же духи (магацухи) оттуда изгоняются, потому что они пытаются помешать людям приблизиться к ками и духам предков. Следовательно, прежде чем начать богослужение, необходимо совершить обряд очищения и изгнать зло прочь. И хотя этот обряд не освобождает человека от ответственности за прошлые деяния, он помогает избавиться от зла в душе, пробудить свою истинную природу и искупить грехи и ошибки благими поступками.